Всё как не у русских людей
Между прочим строевым шагом швейцарские подразделения не ходят. От прусской муштры армия отказалась еще в конце XIX века.
Обязательное военное обучение проходят в рекрутских школах в течение полугода. На трехнедельных же сборах солдаты не хотят перестроиться на военный лад. Что, собственно, в их обязанности и не входит. Об этом говорит даже распорядок дня: подъём в 6 утра, личная гигиена, завтрак, занятия на полигоне, обед, стрельбы, ужин, личное время. Общий отбой в 24.00.
В 12 часов повзводно солдаты и офицеры пешим маршем спускались к деревянному строению эльмского тира, где на время учений организуют что-то вроде столовой. Походного котла с кашей мы не заметили. Солдаты получали добротный кусок кордон блю (куриная грудка с ветчиной и сыром) с макаронами и овощами. Офицеры и унтер-офицеры ели то же самое, но после своих подчинённых и за теми же столами.
Пятнадцать минут отдыха на солнечном склоне, и вот уже первые гортанные команды поднимают разновозрастных и небритых солдат, тушатся последние сигареты…
Казарма, в которой мы побывали, считается небольшой и вмещает до 130 человек. Она делится на солдатские (до 20 человек), унтер-офицерские и офицерские комнаты (до шести человек).
Они почти ничем не отличаются друг от друга: и там, и там двухъярусные железные кровати с тонкими матрацами и спальными мешками. К спинкам кроватей приставлены большие солдатские рюкзаки с личными вещами. Обувные стеллажи тянутся вдоль стен коридора казармы. Туалеты и душевые кабины поражают чистотой.
О дедовщине в швейцарских казармах не слышали
В казармах молодые мужчины проводят времени не так уж много. Здесь ведь в армию не уходят, а приходят на несколько недель и разъезжаются по домам. Причём, в течение обязательных учений, субботу и воскресенье проводят дома.
При всей бросающейся в глаза демократичности порядков, с дисциплиной в милиционных частях проблем нет. Разработана до мелочей и расписана система денежных штрафов, а они на несколько порядков выше, чем на «гражданке» — за любое несоблюдение правил армейского общежития и нарушение устава.
Контрольные функции исполняют кадровые офицеры. Решение о величине штрафа принимает командир подразделения. А редкие уголовные нарушения рассматривает военная прокуратура.
Всё это мы обсуждали с сопровождающими нас офицерами. Собранный, чисто выбритый Георг Клинглер уже через две недели, вернувшись на «гражданку», снова станет адвокатом. А пока он аккуратно отвечает на вопросы журналистов. Обер-лейтенант к ежегодной трехнедельной службе в армии относится вполне лояльно, ведь она не только не мешает его карьере, но даёт массу жизненных впечатлений, которые он сможет применить в юридической практике.
А вот капитан Михаэль Изенринг, после окончания рекрутской школы, был направлен в школу милиц-офицеров, где учли его основную гражданскую профессию программиста. Прошли годы, молодой офицер сделал определённую карьеру в милиц-армии, но становиться кадровым военным никогда не хотел. По собственному признанию Михаэля, ратная служба почти не пересекается с его гражданской жизнью. Приходит раз в год повестка, извлекаются из шкафа мундир, рюкзак, оружие — из квартиры выходит уже не Михаэль Изенринг, программист, а гауптман Изенринг.
Алексей Громов в семилетнем возрасте приехал вместе с семьёй в Швейцарию. Его русские родители, учёные-физики, работают по контракту в Цюрихском техническом университете. Осознание своего места в чужой стране всегда проходит нелегко. Получив в 18 лет швейцарский паспорт, а вместе с ним и повестку на призывной пункт, парень решил попробовать себя в армии, хотя уже начал работать компьютерщиком при университете. Знание русского языка сделало его в глазах командования школы унтер-офицеров едва ли не полиглотом. Ведь русский считается здесь весьма редким и трудным языком. Так Алексей был направлен в школу офицеров и сейчас служит в звании лейтенанта связи и военным переводчиком.
Но молодой человек не скрывает разочарования: «Собираясь на сборы, солдаты и офицеры даже не занимаются физической подготовкой, хотя имеют для этого все условия. Они просто отбывают положенное им время. Мне это не подходит. Я представлял себе армию другой. Просто, наверное, чисто по-русски. Мои же швейцарские товарищи всё находят в полном порядке» .