Война! Будет война!

Размышления

Город не отпускает меня, царапает сердце, пробиваясь через расстояние. Даже не царапает, а как-то методично режет, рвёт когтями ЛэНэРа, предательства, потерь, оставляя на сердце рубцы и неприятный, раздражающий шум в ушах. Любой звонок «оттуда» вводит меня в ступор. Хотя это и глупо. «Оттуда» — это Донбасс, это Украина. Но стена, зона, граница и рубеж уже выставлены, внутри, в памяти, в ощущениях.

Каждый раз в голове звенит вопрос, как долго наша земля будет чужой для нас. Сейчас много читаю о диссидентах Украины, шестидесятниках, о репрессиях.

Как знаково и знакомо. Как больно и глупо быть изгоем на своей земле.

Звонок из города, из зоны, вырывает меня из мира. Я еду в маршрутке и вокруг меня мир. В самом хорошем смысле слова — МИР! Со спешащими людьми, витринами, новогодними атрибутами, ёлками, рекламой, неонами, музыкой.

Он до сих пор мне не понятен. Я изучаю его также, как изучала тот, военный мир в зоне. Снова ощущение того, что я сталкер. Из зоны в зону.

Из зоны АТО и войны, в зону мира. Он пугает меня после жизни там, в сюрре, в Мордоре, в ЛэНэРэ. Это как прыжок из одного измерения в другое.

Когда я приехала к друзьям, то напугала их неадекватной реакцией на лес:  «вы проверяли, там нет засад, военных или блиндажей?» , запретами ребёнку отходить в сторону с дороги — «там могут быть растяжки», полной социопатией — «а вы знаете, за кого ваши соседи и с кем можно смело общаться?» .

Но на каком-то этапе понимаю, что мир тут не совсем «мир» . Волонтёры собирают бойцов и лекарства, раненные в госпитале, похоронки, страх, слёзы, пропавшие без вести, переселенцы, фото Небесной Сотни на Майдане, военные треугольники писем для бойцов и жителей АТО, шифровки из «зоны»… Моя страна в огне, и её сердце кровоточит, как и моё — всё, не частично, а всё — от востока до запада и до Крыма.

Я отключаю телефон, проглатываю очередную порцию боли, закрываю глаза, чтобы проститься, простить, чтобы дать откровоточить ещё одной царапине. Мой раненный бедою город, если бы я могла тебя уложить в госпиталь и залечить наши с тобой раны…

Заговор олигархов — причина войны

Погиб Вовка Пущинский. Мы познакомились с ним давно, ещё в смутные 90-е, на шахте «Должанская-Капитальная» , я проходила стажировку в газете «Шахтерская слава» в надежде стать журналистом, а он был председателем стачкома.

Шахтный бунтарь, городской сумасшедший, как всех инакомыслящих называла наша власть.

Он принимал участие во всех шахтёрских забастовках, походе на Киев, в битве с «Беркутом» в Луганске. Тогда у нас все бунты глушились заездом на шахты бритоголовых и битовооруженных новорусских бригад, которые почему-то подчинялись угольному генералу Читаладзе.

Шахтерские бунты глушили или по-бригадно (выплатит часть задолженности только одной бригаде и столкнуть её с остальным коллективом) или битами.

Так как мы активно помогали стачкому, печатали их обращения, призывы, протоколы собрания, выбивая буквы на пожелтелой бумаге печатной машинкой «Украина» , то в периоды наездов, стачкомовцы прятали и нас, девчонок из редакции и профкома шахты.

Вовка был несгибаемый, он не продавался, не подчинялся, требовал честной приватизации, публикации документов, заключения колдоговоров, социальной защиты шахтеров. Он отказывался от премий и выплат задолженности по зарплате ему лично, закрепив за собой звание городского сумасшедшего, бунтующего ради бунта.

И тогда его подловили возле дома и избили. Он пережил клиническую смерть, трепанацию, кому. Несколько раз на шахте сообщали о его смерти, но он выжил. Выжил тогда, чтобы погибнуть сейчас. Возможно от рук, когда-то защищаемого им же шахтёра или сына шахтёра. Все мы здесь, на Донбассе, шахтёрской крови и династии.

Владимир Пущинский ушёл воевать в первые дни войны. Сначала он, как и многие общественники, поехал в Луганск, чтобы разговаривать, убеждать, останавливать кровопролитие. Решение уйти на фронт, он принял после того, как избили ребят возле памятника Шевченко.

Весной, когда ещё работал офис, Володя зашёл к нам в рубахе, с застиранными пятнами крови. Когда он после побоев долго лечился и проходил реабилитационный период, от него ушла жена. Она не выдержала безденежья, угроз и дежурящих у дома мальчиков с битами, поэтому Вовка часто ходил неухоженный и взлохмаченный.
— Уезжайте, сворачивайте всё — говорил он прерывисто — война будет,  война — испугав нас своей эмоциональностью.

Он рассказывал, как жил на Майдане, как шли бои в Киеве, как на руках выносил мёртвых друзей: «Понимаете, у нас там, на Майдане получилось, получилось дать олигархам пинка. Теперь они будут мстить.»
— Кто? Янукович?
— Да, причём тут Янукович? — Вовка не мог усидеть на месте и просто ходил взад-вперёд по комнате — Олигархи будут мстить. Ведь они понимают, если Майдан смог одного пахана скинуть, то люди наберут силу и скинут всех. Эх, а ведь мы с ребятами ещё тогда в 90-е об этом мечтали. Чтоб предприятия принадлежали коллективам, городу, стране, чтобы люди получали не только зарплату, а и прибыль с продаж. А у нас что?! Прихватизировали! Кто? Они это строили? А люди опять на олигархов горбатятся.

ЧИТАЙТЕ: На мою землю пришла война

Вовка был настолько возбужденным, даже как-то агрессивным, когда рассказывал. Мне казалось, что он даже сердиться на нас за вопросы, непонимание:
— Они Донбасс разожгут, чтобы Украину поставить на колени. В Луганск с Белгорода и Воронежа пьяни навезли, зачем? А?
— Будут Донбасс аннексировать, как Крым — ответила я — это уже понятно.
— Нет! — он резко ударил кулаком по столу — Нет! Будет война, чтобы погасить Майдан, чтобы не пошли на Киев.
— Вовка, да кто пойдёт — не унималась я — Донбасс, шахтёры?! Им же всё равно, лишь бы деньги платили. Им всё равно кто ими руководит. ДТЭК, Ахметов, Янукович, да хоть папа Римский. Главное, чтобы получка, кредит погасить и водки купить — я махнула рукой — Россия мутит.

— Россия боится Майдана у себя — ответил Вовка — ты не понимаешь. Это, Майдан, свобода, борьба с олигархами и до России могла дойти. Но они сговорились. Наши кучкомисты и их путисты. Олигархи! Заговор! Это заговор!

Он был такой раздраженный — мы даже испугались.
— Украину будут ставить на колени из-за Майдана. Аннексия, это фикция. Война! Будет война!

Он остановился, как-то резко и нелепо посреди офиса, задумался, что-то анализируя или вспоминая, потом засмущался:
— Я это, вот, забыл — он порылся в старой, затертой, с облезлой кожей и дырами на уголках, барсетке и вытянул три розы, сложенные из жёлто-голубых лент — он протянул мне — это вам, девочки, я не поздравил вас с восьмым марта — чуть покраснел он. И тут же опять резко — уезжайте, закрывайте всё, война будет, война!

Он резко развернулся и ушел. Входная дверь, гулко хлопнула, закрывшись за ним. Я, Валя и Денис, наш маленький правозащитный коллектив сидели в ошеломлении и тишине, переваривая услышанное, расставляя мысли по полочкам, улаживая бурлящие эмоции. О том, что он воевал в одном из украинских батальонов, я узнала одновременно с известием о его гибели.

Мы не знаем истинных причин войны. Версий много, но, я уверена, причина лежит где-то на поверхности. Я уверена, что когда-нибудь всё узнаем. Всю правду об этой войне. Мы накажем каждого предателя и потушим пламя агрессии.

Олена Степова