Страна, в которой реальность страшнее антиутопии
До Петра всё решалось вручную и без законов: скомороха головой об дерево – и все дела. При Петре цензура вошла в законное русло: Пётр – начало всему в России.
Из петровского указа: «Сочинения, которые разными людьми самовольно печатаются, опечатать и держать до указа. А тех кто сочиняет и пишет для продажи, взыскать и допросить с очисткою».
Вот, оказывается, откуда у Булгакова появилась «очистка» — отдел очистки. Для современного уха, «очистка» звучит как смертоубийство. А всё и было всерьёз: издателя журнала «Телеграф» Надеждина сослали в Усть-Сысольск (Сыктывкар), Николай Новиков 15 лет отбывал в Шлиссельбурге, Радищев 10 лет в Илимском остроге, Чаадаева пожизненно под медико-полицейский надзор — отсюда прямая ветка к сталинским и брежневским лагерям. Это то, что называется традицией.
Тем не менее, Гоголь выпустил первый том своей книги «Мёртвые души» и пустился в пляс по улицам Рима, радуясь. Европеец, прочитав эту книгу, сказал Гоголю: «в России это никогда не будет напечатано». Гоголь ему ответил: «Печать пустяки. Всё будет в печати». И это правда. Вопрос только в сроках.
«Горе от ума» шло к печати более 40 лет; Мандельштам- Платонов-Набоков… дожидались разрешения от русской цензуры десятилетиями.
Рекордсмены:
- «Собачье сердце» Булгакова — от написания до публикации прошло 63 года
- Роман «Мы» Замятина – от написания до публикации 66 лет
- Первый тираж публикаций Радищева увидел свет через 110 лет (и был пущен под нож — осталось от него только 11 экземпляров)
Эти сроки длиннее сроков человеческой жизни.
Даниил Хармс с 1928 года не печатал свои тексты. Он был наиболее принципиальным литератором. Хармс понимал, что говорить о публикации бессмысленно. Когда через десятилетия стали собирать сочинения Хармса, то выяснилось, что это были рукописи на обрывках квитанций, газет, нот – на бумажках: Хармс не готовил свои тексты к печати, потому что понимал насколько это «не имеет смысла».
Поэму «Без героя» Анна Ахматова читала вслух только доверенным лицам (носила её в голове, не записывая). Жизнь намного драматичнее вымысла. Когда Рэй Брэдбери писал свою антиутопию «451 градус по Фаренгейту», он даже не предполагал, что не дотягивает до реальности.
Это счастье для западных писателей, что они не знают нашей реальности. Это счастье, что они не могут выдумать страшнее, чем то, что пережили наши поколения.
«Блажен тот язык, на который нельзя перевести Платонова» (И.Бродский)
Скрежещущие фразы Платонова – элемент нашей психики.
/
/topics/mysli-vslux
