«Что ты делал, пока я воевал?» Крик души бойца АТО
Мужчина вернулся на некоторое время домой из зоны боевых действий и был поражен тем, как живут его друзья и знакомые «под мирным небом».
… Я шёл и плакал. Плакал сильнее, чем тогда, когда закрывал грязными руками глаза своему мёртвому родном брата. Плакал горше, чем тогда, когда оторвало ноги моей собрату, который всю жизнь мечтал футболом. Я шёл и плакал, потому что мои близкие, мои родные убивали всё, за что мы воевали на Востоке.
Я не знал, как объяснить им, за что теперь ненавижу их. А ещё хуже: я не знал, как побороть в себе эту ярость. Боже, прости, но я не смог простить …
Однажды мама попросила меня пойти в ЖЭК. Она очень долго добивалась, чтобы жэковцы отремонтировали трубу, по которой наш потолок в ванной постоянно покрывалась грибком, и теперь попросила меня занести директору «благодарность».
— Мама, ты хочешь чтобы я понёс взятку? — Не понял я.
— Это не взятка, а благодарность.
— Это их работа, которую они к тому же выполнили, мягко говоря, плохо.
— А ты думаешь, они ту трубу просто так починили? Пока я директору коньяков не занесу, то никто к нам не придёт. То же со справками для субсидии было. Ты будто не знаешь, — твердила мама.
— Ну ладно, дала ты им взятку вместо того чтобы в милицию отвести, но сейчас-то зачем нести?
— Потому что они нам ещё пригодятся, — как-то очень удивленно заявила моя мама.
Я не знал, как объяснить ей, что такими «благодарностями» она первой забивает гвоздь в гроб новой страны. Я не знал, как донести до неё, что такими унизительными шагами Систему не сокрушить. Я просто ушёл из дома и долго бродил по улицам своего города.
Шло время. Однажды к нам в гости пришла моя сестра. Мы долго не виделись, поэтому разговор был очень эмоциональным. Говорила в основном она. Рассказывала о делах своей семьи и о том, как устроила ребёнка в садик.
— Ну ты понимаешь, там пока конвертик не дашь, то никто тебя не возьмёт.
— И сколько же ты дала? — Спросил я.
— Пять тысяч гривен заведующей занесла. Но ты знаешь, там очень красиво, и моему ребёнку нравится …
Я сидел, смотрел на неё и представлял, как бью эту заведующую и заставляю её есть эти деньги. А потом почему-то представилось, как ударил сестру. Я испугался.
— А почему ты не пошла, скажем, в управление образования или в милицию и не написала заявление на эту заведующую-взяточницу? — Спросил я.
— Ты нормальный? А где бы я потом ребёнка в садик устроила?
— Ну, может, если бы её уволили, то устроила бы без взятки? — Пытался я что-то объяснить.
— Да. Да. А потом бы моему ребёнку за то мстили.
— Ты испугалась? А того, что ты даёшь взятки не испугалась? — Продолжал я, но дальше уже не было смысла об этом говорить.
После этого я стал избегать своих родственников и людей вообще. Я не идеализировал город, к которому возвращался после войны. Но не мог понять, почему здесь ничего не меняется. Я не мог смириться с тем, что люди такие трусы. В то время, как одни рискуют жизнью под пулями, они здесь боятся рискнуть каким своим минимальным благосостоянием …
Но больше всего меня поразила история с ещё одним моим родственником, который работал в соцзащите (уже не работает). Я узнал, что он обманывал женщин, которые рожали детей. Если у женщины рождалась двойня, он так крутил с документами, что этой женщине насчитывали деньги только за одного ребёнка, а остальные забирал себе.
Я сначала в это не поверил. Но, оказывается, роженицам некогда бегать в соцзащиту и выяснять всю правду. А такие подлецы, как мой родственник, этим пользуются. На чистую воду его вывел муж одной из обманутых женщин.
А я … А я пришёл к нему и несколько раз ударил его в лицо.
— А как, по-твоему, я должен выживать с такой зарплатой? — Отзывалось, лежа под столом, это создание.
— А женщине как двоих детей выкормить?
— Ты такой весь правильный из своего востока вернулся, да? Ты думаешь, что вернулся в идеальное государство, где все патриоты живут честно и строят желанную Майданом Украину? Ты придурок? Открой глаза! — Кричал мой родственник.
И я не выдержал и ударил его ещё раз. Да. Это было неправильно. Но я об этом не жалею. Дома мама очень долго плакала и говорила, что «эта война вообще меня ума лишила». Родственники сбежались к нам, как на похороны. Все что-то советовали, кричали. Но никто ни словом не осудил моего родственника-вора. Все кричали на меня. Тогда перешли на более высокие материи.
— А он тебе правду сказал, — начал мой дядя. — Как ему выжить на такую мизерную зарплату, если там в Киеве все те министры набивают себе карманы деньгами, а простым людям копейки бросают?
— Так вот из-за таких шутов, взяточников и воров, как вы, и набивают, — ответил я и ушёл из дома.
Я шёл и не понимал. Как? Как все они здесь строят новую страну, за которую мы там жизнь готовы отдать? Воровством? Благодарностями? Взятками?
Неужели они не понимают, что именно они, а не кто-то там в Киеве, возвращают нас всех на Майдан, на новые протесты, на смерть?
Люди, как вы можете такими быть? Вас никто не ставит под дуло автомата! Столько людей умерли, травмированы, чтобы вы могли наконец сказать: «Нет! Я буду жить в нормальном государстве!»
А что же делаете вы? Что вы делаете?
Я даже не знаю, кто хуже: тот сепаратист на востоке, который открыто ведёт по мне огонь, тот Украинец, который сегодня одевает вышиванку, бьёт себя в грудь, клянясь в большой любви к Украине, а завтра берёт в руки пакетик со взяткой и идёт целовать ноги каком клерку …
Эта проклятая система не умрёт никогда. Потому что всегда найдутся какие-то патриоты, которые на своих руках вынесут из пепла всех этих взяточников и воров. Вынесут, потому что им так проще жить …
А мы? А что мы? Умрём. Погибнем. Вы скажете: «Герой!» Заплачете. И пойдёте зарабатывать свои копейки, чтобы отдать их на благо коррупции и взяточничества.
Спите спокойно. Пока. Потому те из нас, кто выживет и вернётся домой, спросят с вас: «Что ты, друг, делал здесь, пока я там воевал?»
Подумайте, что имеете сказать.
«Разве вы не понимаете, что именно из-за таких, как вы, гниёт система и начинаются войны?» — Написал я в своей прощальной записке. Прощальной, потому что опять еду на восток, где хочу остаться даже после войны. Я решил воевать за тех, кто хочет перемен. Потому что верю, что изменения будут, и мои дети будут жить в другой стране. Но для этого надо работать …
