Они просто чокнулись
Традиционный обзор блогосферы Рунета расскажет нам про тощих коров, крах доллара, кипеш в Усть-Задрищенске и о том, что могут развязать русские кроме шнурков.
Вот вам кажется, что Медведев с Путиным чокнулись чашками с чаем. А они просто чокнулись, без всяких там чашек.
Путинские шуты, между тем, активно продолжают тему завоза трудолюбивых мигрантов в Россию. Жирик предлагает завозить негров и арабов, например. Напоминаю, кстати, что теперь киргизам и армянам (как ранее белорусам и казахам) не нужно платить патент, а социальный налог в 30% они не платят как иностранцы, так что их нанимать выгоднее, чем граждан России. Таков «Русский мир».
Когда поехавшие просвирнинцы выдают за «русский национализм» безумные геополитические карты и предложения кормить за русский счет все возможные ИГИЛы на зло США и КНР, то так и вспоминается цитата Пелевина: «Русский национализм на самом деле означает одну простую вещь — чтобы поезда ходили по расписанию, чиновники не требовали откатов, судьи не слушали телефонных звонков, сырьевые бизнесмены не вывозили деньги в Лондон, гаишники жили на зарплату, а Рублёвка сидела на Чистопольской» .
Так что русский национализм это на самом деле про то, как сделать Россию тем, чем Япония является для японца.
В прошлогодней России слишком многие хотели видеть в донецких событиях прообраз будущего национального возрождения — империя снова становится сильной, снова собирается растерянные в смуту земли.
Возрождения не получилось, получилось разрушение и, что важнее — опыт легкости этого разрушения. Мы видели донецкий аэропорт новеньким и сияющим. Мы видели его и разрушенным.
Посмотрите на новый аэропорт Петербурга — черты донецкого аэропорта проступят в нем, даже если не очень вглядываться.
Многие в России хотели видеть будущее в событиях в Донецкой области — представьте, что так оно и есть, и что нынешнее состояние Донбасса это и есть прообраз того, что ждет Россию завтра.
После очередного политического кризиса, после смены власти, после погружения в самоизоляцию, после возможного конфликта между регионами, да мало ли после чего. Главное — мы уже увидели, что разрушение возможно, что это не фантастика.
Россия пришла в Донецк за опытом имперского возрождения, а получила опыт необратимого разрушения. Кто может гарантировать, что этот опыт не окажется востребован в самой России?
Год назад политологи писали, что Россия рано или поздно столкнется с тем, что вернувшиеся из Донбасса люди, привыкшие воевать, привезут с собой донецкие привычки и массово их распространят — будет рост преступности, агрессии и даже вооруженная политическая борьба.
Сегодня уже можно признать, что этого не случилось. «Комсомольская правда» пишет о том, как нищенствует в родной деревне популярный в начале войны казак по прозвищу Бабай, ополченец из Луганска по прозвищу Медведь (Михаил Константинов) арестован за убийство двух полицейских в Подмосковье — но это нетипичные случаи, большого количества новостей о бывших ополченцах нет и, видимо, не будет.
В России без перебоев работает принцип, сформулированный Иосифом Бродским: «Смело входили в чужие столицы, но возвращались в страхе в свою». Средний россиянин гораздо увереннее чувствует себя на войне, чем в полицейском участке, и ничего с этим не поделаешь.
Нет, не волны преступлений стоит ждать в России по итогам донецкой войны. Главный ее итог не криминальный и даже не политический — метафизический. Эта война сняла какие-то существовавшие на протяжении десятилетий табу. Впервые в жизни нынешнее поколение россиян увидело разрушенным привычный (а восток Украины действительно внешне очень похож на Россию) российский пейзаж.
В России теперь знают, как выглядит разрушенный новый аэропорт или разрушенная пятиэтажка. Эта картина теперь не кажется невозможной.
В любом деле повторить всегда будет гораздо проще, чем сделать первый шаг. Первый шаг был сделан в Донбассе, и эта война сделала риск войны в России гораздо более высоким, чем он был полтора года назад.
Великодержавный шовинизм великой державы
