Секвестр

Довольно условно, но всё же весьма корректно все существующие западные (мировые) элиты можно развести по двум основным группировкам — назовём их «инновационной» и «консервативной». Это, конечно, упрощение, и упрощение серьёзное, но совершенно необходимое для нашего обозрения.

Ради ещё более яркой наглядности назовём «консерваторов» «ремесленниками», а «инноваторов» — «творцами». «Ремесленники», освоившие некий арсенал средств и методов осуществления своих интересов, основной упор делая на инструменты финансовые — «если проблема решается за деньги, то это не проблема, а расходы» (© местечковая «мудрость» эпохи черты осёдлости) — не могут и не желают их менять на более адекватные времени, и упрямо, из всех сил, цепляются за исчезающую реальность, не понимая неизбежности её упадка, а «творцы» смело (нередко излишне смело и непоследовательно-безоглядно!) создают реальность новую. Будет ли она «лучше» или «хуже» старой? В рамках моих заметок на полях это совершенно не имеет значения.

Как я уже отметил, вероятно, единственное, в чём обе группировки совершенно солидарны — так это в том, что необходимо радикально уменьшить количество фигур на более чем двухсотклеточной шахматной доске мировой сцены, и свести к минимуму количество игроков, двигающих всяких асадов, каддафи и прочих бокасс по этим клеткам неисповедимо путаными дорожками, неподвластными никаким расчётам и моделям. Вы все, скорее всего, заметили, что прогнозы погоды, транслируемые в Мировую Сеть несколькими мегапорталами, зарабатывающими свой нелёгкий хлеб с икрой на этой благословенной теме, меняются в течение одного дня по нескольку раз, а синоптики, подпираемые несказуемой вычислительной мощью септильоннофлопсных Blue Genie‘в, ошибаются всё чаще и чаще, и проклинать их наскучило всем уже чуть дольше, чем целую вечность.

Причина этого крайне проста: поток наблюдений и регистрации метеорологических данных растёт экспоненциально, и никаких вычислительных сил для втискивания этих данных в существующие климатические модели не хватает. Но если в области климатологии у человечества нет иного выхода, кроме как совершенствовать модель, усложняя её и тем самым приближая её к реальности, то в области политики и «международных отношений» возник совершенно закономерный консенсус: если модель не отвечает реальности, то реальность нужно упростить до такой степени, чтобы модель наконец-то начала адекватно её описывать. Очевидно, чем меньше будет у такой модели блоков и данных на «входе», тем предсказуемее будет результат на «выходе». И, по моему глубокому убеждению, переходящему в железобетонную уверенность, «творцы» и «ремесленники» согласованно — ну, насколько это в принципе возможно — действуют в обозначенном «пространстве решений».

С суверенитетом тех, кого назначили к выпиливанию, в отличие от «суверенитета» соседей, никто не церемонится: плющат и жмут, как только могут, и как не могут — тоже. Ломают об колено, не брезгуя буквально ничем, проявляя небывалое, немыслимое в любых прочих ситуациях единодушие, демонстрируя трогательную смычку и являя оторопевшему миру ярчайшие образцы межвеликодержавного сотрудничества и взаимодействия.

Давайте бросим ещё один пристальный взгляд в прошлое и зададимся вопросом: что общего между Израилем, Южной Родезией, шахским (да и нынешним) Ираном и Южно-Африканской Республикой периода апартхейда?

Правильно: суверенитет. Настоящий, без кавычек. Тот самый, что блокирует попытки внешнего управления на самом базовом уровне. Это страны, с которыми можно (или нельзя) договориться, и которыми крайне затруднительно управлять. Между прочим, двух стран из этой четвёрки уже нет. Их ликвидировали великие державы ХХ века, и, какими бы словесами ни прикрывались они в тот момент, суть происшедшего не должна от нас ускользнуть. С Родезией и ЮАР расправились именно потому, что эти государства обладали реальным, а не игрушечным, суверенитетом.

Те территориально-псевдополитические недоразумения, что прозябают сегодня на их месте, вполне удовлетворяют великодержавный клуб: что Мугабе, что Зума — прекрасные исполнители роли племенного вождя мумбо-юмбо в галстуке и лаковых штиблетах. Они даже умеют разговаривать и — это самое смешное — носят очки! Они, безусловно, надлежащая замена отважному и непреклонному Яну Смиту или Питеру Боте, позволявшим себе ставить на место верховных управляющих бюрократиями великих держав.

С Ираном тоже всё получилось очень неплохо: «исламская революция» отшвырнула страну даже не на десятилетия в прошлое, а вообще куда-то в параллельный мир, где в управление государством вмешиваются джинны и прочие иблисы, учоные (от слова «чо?!») изобретают летающие тарелки, а подаренные Россией уникальные уссурийские тигры дохнут, наевшись сапной ослятины. При этом Иран исправно поставляет на рынок всё ту же сырую нефть, а вовсе не высооктановый бензин и прочие приносящие устойчивый профит разнообразные нефтепродукты, включая дорогущие пластмассы с особыми свойствами.

Шутка ли, — за тридцать с лишним лет пребывания у власти исламские стражи революции, у которых обе руки левые, не смогли построить ни одного нормального современного НПЗ (им таких просто не продали) и продолжают импортировать продукты нефтяного передела! Не иначе, как джинны им помешали! Если у руководства страны вместо головы — задница, из которой торчит свёрнутый в трубочку коран, то страна превращается в территорию, и в этом новом «качестве» ей очень трудно рассчитывать на какие-нибудь светлые перспективы даже в виде фигуры на шахматной доске, не говоря уже о чём-то большем.

Из «великолепной четвёрки» удержался только Израиль. Возможно — пока удержался. Уж слишком много «но» не только «за». «Против» — гораздо больше. Мне, горячо заинтересованному в его судьбе и судьбах населяющих его людей, остаётся лишь надеяться, что израильские элиты понимают, в какой партии они участвуют и что именно стоит на кону.

Но вернёмся к российской ситуации. Первая четверть ХХ века закончилась для России, как известно, весьма плачевно, и только уникальное географическое положение спасло её во второй и в третьей — то есть тогда, когда география, благословение и проклятие России, ещё играли весьма заметную роль. Однако западные элиты, поставившие перед собой цель добиться преодоления обоих факторов, достигли на этом пути совершенно фантастических успехов. Одним из слагаемых этого успеха и одновременно его промежуточным результатом стало низведение ключевой державы хартленда до роли вохры при трубопроводе. То есть суверенитет у Росси вроде бы пока есть, но инструментализировать его, конвертировать в геополитические «фишки» не получается или получается куда хуже, чем ожидают их держатели.

Почему же так произошло? Всех причин я перечислять не стану, назову одну, на мой гуманитарный взгляд, основную и определяющую.
Абсолютное оружие