Страна Лимония и вино красный «Шираз»
Кипр — самая «русская» страна Евросоюза. Русскоязычных резидентов, постоянно проживающих на острове, до 10% от населения — официальная статистика.
Русскоязычная диаспора, очень разношёрстная, проживает в Лимассоле и в регионе Пафоса.
Страна Лимония — не иносказание. Она действительно существует. На Кипре. В регионе Пафоса.
С недавних пор я резко поменял мнение о винах, отдаю предпочтение винам из страны Лимонии.
На Кипре — три винодельческих завода. Один принадлежит церкви, другой — сельхозкооперативу, третий — акционерному обществу. Приезжие туристы судят о винах Кипра именно по продукции этих заводов — ею забиты здешние супермаркеты и киоски.
Эти заводы делают вино стабильного качества, но совсем не идеальное.
Настоящее вино, ради которого стоит потратить время и бензин, вы найдёте в махоньких винодельнях, разбросанных по глухим горным уголкам Лимонии. Сюда не возят туристов — автобус просто не пройдёт. Но сюда тянется непрерывный поток ценителей вина. Киприот может сказать: «Скажи в какие винодельни ты ездишь, и я скажу, кто ты».
В словах «Махонькая винодельня» есть некий оттенок кустарщины, но кустарщины нет и в помине. В конце концов «Шабли Гран Крю» — это точно такие же махонькие винодельни.
На вопрос «Какие медали имеют ваши вина?» , хоязин наморшит лоб и начнёт вспоминать длинную историю славы: «Вот это, что вы держите в руках взяло в прошлом году золотую медаль во Франции». А вон тот Каберне Совиньон, уже пятый год берёт то серебро, то золото. А Ксинистери я во Францию не посылаю, оно на мозельские похоже. Три медали на слепых конкурсах в Германии.
Такой концентрации звёздных и медалистых вин вы не найдёте ни одном другом месте. Ну разве что некоторые регионы Франции могут потягаться.
Виноделам по фамилии Цангаридес, которые живут в деревне Лимония, не хватало в семействе бухгалтера. Когда подрос сынок по имени Ангелос, его отправили учиться и набираться ума в Америку.
Ангелос вернулся с дипломом финансиста и знаниями современных винных технологий. Диплом положили в загашник, а знания пустили в дело.
Соседи с удивлением смотрели как меняется хозяйство Цангаридесов. Ангелос занялся почвой. Убрал из земли все камни: некоторые из них, оказываются, портят вкус вина.
Вместо убранных камней завёз нужные минералы, которые «правильно» влияют на вкус вина. Три года Ангелось готовил почву, закупал новое, невиданное здесь доселе оборудование. Пресс для вина, отделяющий мезгу не повреждая косточек, стоил больше, чем всё прежнее старое оборудование. Бочки привезли из Бордо и Лимузена.
Первые же вина, сделанные по новой технологии, взяли первые места на слепых винных конкурсах.
— Ангелос, спрашиваю я, — какие твои вина имеют медали?
Ангелос морщит лоб и долго перечисляет года, сорта вина и цвета медалей.
Выходит, что все вина брали медали и не раз. Кроме одного, самого лучшего.
— А как же твой красный «Шираз», — удивляюсь я. — Такого вина ещё поискать!
— Шираза я делаю немного, для узкого круга друзей и лучших клиентов… делать сложно, долго, на всех желающих не хватит… зачем ему конкурс?
Подъезжает кортеж из трёх машин. В Лимонию приехали покупатели. Мы с ними не знакомы, но узнаём их: кто-то регулярно мелькает по телевизору, кто-то на глянцевых обложках, кто-то на компромате.ру — это русский Пафос.
В Лимонии, как на водопое в саване, все равны. Здесь стираются общественные грани. Здесь нет олигархов, политиков, звёзд. Здесь никто не полезет брать автограф или фотографироваться на память.
У Ангелоса — не как у остальных виноделов, где клиенты молча дают хозяину список вин, расплачиваются и уезжают. Здесь все садятся за стол, появляется деревенский сыр-халуми, оливки маминого засола — вино пьют душевно и со смыслом.
Порой за этим столом в течение получаса заключаются сделки, которые в Москве заняли бы месяцы переговоров. Любой русский Пафианин знает — если переговоры зашли в тупик, надо пригласить партнёра в Лимонию и там всё решится само-собой.
Подъезжает ещё компания. Из машин извлекаются сумки с припасами и мешки с углём. Завсегдатаи сразу идут на задний двор, где у Ангелоса мангалы и барбекью. Теперь это — надолго.
— Ангелос, как ты до сих пор не заговорил по-русски?
— А зачем, и так всё понятно!
