Интеллектуальный кодекс обывателя
Культуру создают ничегонеделатели. Делатели очень для этого заняты, они создают суету.
Юрий Лоза сказал простые слова. Но как удачно сказал! Сказанное сразу стало мемом, широко разошедшимся в народе. В целом, 90% народа с ним согласны:
- Гагарин «ничего не делал…
- Beatles ничего не делали
- Мик Джаггер не попадал в ноты
- Моцарт и Бетховен занимались самокопированием
- Малевич ничего не сделал
Как бы ответил ему один бездельник:
«Ну да! я празден, я без дела,
А ты бездельник деловой»
Откуда, впрочем, взялось это «ничего не делал» ?
Когда у тебя нет органа восприятия чего-то, то это «что-то» для тебя невидимо, а те, которые «что-то» делают — в твоих глазах «ничего не делают».
Однажды да Винчи расписывал новую церковь. Придёт — постоит в пустой церкви — уйдёт. Вернётся через два дня — опять постоит — посмотрит — опять уйдёт. Монахи стали шептаться: «Ничего не делает, только стоит». Пожаловались на Леонардо: «даром ест хлеб». Настоятель вызвал его и потребовал объяснений.
«Художник больше всего работает тогда, когда ничего не делает» — ответил Леонардо да Винчи.
«Ничегонеделание» — верный признак работы духа. Но обывателю духовная работа видится как ничегонеделание!
Леденящая душу история
Есть одна потрясающая история о человеке по имени N. С ним приключился инсульт, который травмировал задние области коры головного мозга, отвечающие за обработку зрительной информации. Человек полностью ослеп, но не знал об этом. Потому что вместе со зрением он утратил саму идею о свете, цвете, зрительном образе.
Я не сравниваю Юрия Лозу с инвалидами. Потому что это очень оскорбительно. Для обеих сторон!
Есть ещё одна история про женщину, у которой была обнаружена правосторонняя опухоль, так что пациентка полностью утратила представление о левой стороне в принципе. Как в отношении мира, так и в отношении собственного тела. Не то чтобы ослепла на левую сторону — но была стёрта сама идея о левизне. Она красила губы только до половины лица, подкрашивала ресницы только на правом глазу.
Она обвиняла сестёр, что те кладут ей слишком маленькие порции, потому что видела только полтарелки. Ей и в голову не приходило, что у тарелки есть левая сторона.
Она не могла повернуть голову налево, в поле зрения не попадала левая часть тарелки. Тогда ей заказали вращающееся кресло, чтобы она делала один оборот вокруг себя направо и, доехав по кругу, увидела вторую половину оставшегося блюда. Дама чувствовала себя инвалидом? Нисколько. В её системе координат «левой стороны» не существовало.
Отрицать то, чего не видишь, естественно. Протестовать против того, что не находит отражения в твоей карте мозга — это нормально. Наблюдать, как все восхищаются тем, что в твоей системе чувств не находит отражения — очень обидно. Что вы хотите сказать, доктор, что со мной что-то не так?! С какой стати?! Раз у меня нет такого опыта — значит, «так не бывает»!
Я Толстого не люблю. Но малодушно молчу, подозревая в этом свой дефект. А Лоза не молчит. Лоза — отважный. Ротко — жулик, Моцарт — бездарь, Достоевский — больной. Все так думают, но боятся сказать. А Лоза не боится. Сказанное им тянет на место в истории курьёзов.
Не знаю, не чувствую — стало быть, нет! Вот интеллектуальный кодекс обывателя
В 1925 году была написана работа, которая могла бы быть написана только в 1925 году: «Дегуманизация искусства» испанского философа Ортега-и-Гассет. Потому что тогда ещё был мир непуганых людей, не знавший газовых камер.
Автор шовинистически делит людей на касты по признаку художественной воприимчивости. С 1930–1940-х годов просвещённый мир уже боялся рассуждать на темы о врождённом неравенстве людей, где интеллектуалы так запросто не могли позволить себе быть духовными шовинистами, объявив войну обывателям.
«Под поверхностью всей современной жизни кроется глубочайшая и возмутительнейшая неправда — ложный постулат равенства людей. В общении с людьми на каждом шагу убеждаешься в противоположном».
Обывателям неведомо иное отношение к предметам, нежели практическое. Искусства они воспринимают только в той мере, в какой герои похожи на реальных людей. «Для большей части людей эстетическое наслаждение не отличается от их переживаний повседневной жизни».
Но кроме замечательного испанского философа есть не менее замечательный российский текст, который поспорит с Ортегой в точности описания восприятия искусства обывателем: «От народ! Никакой культуры! От умора! Музей! Нечем банку открыть! Хорошо, грузин стоял на камне, я у него кинжал вытащил, колбасу хоть порубил на куски. Когда я из гробницы вылез, ещё мог экскурсию продолжать. Но они исчезли. Так что воспринимал в одиночку. Поковырял того грузина — мура, опилки, дурят людей. А тот железный, что на лошади сидел, тот ничего, крепкий… Меч я у него из кулака вырвал, а щит рвал-рвал, не идёт — неплохое качество!»
Ясное дело, что и Гагарин, Битлы, Джаггер и Моцарт с Бетховеном — мура, опилки… Дурят нашего брата…
Если уж кто и оказался в нужное время в нужном месте — так это Юрий Лоза. «Ничего не делал — только лежал»… Надо ж такое сказать! Да он велик! После таких слов можно уже вообще больше ничего не делать. Только лежать.
Ведь как ещё отпраздновать повсеместное торжество шариковщины, как не этим великим: «Ничего не делал — только лежал».
Потому что пока явление не имеет своего выражения в культуре — оно немо и, стало быть, его нет. Теперь же 90% населения наконец-то обрели свой голос.
Юлия Меламед
