Вклад русской литературы в мировую культуру
Какова роль русской литературы в мировой культуре
Мы практически не отдаём себе отчёт, что русский роман и методы русской литературы придуманы не русскими мастерами словесности.
Однако им, на основе заимствованного материала, удаётся сделать великое художественное открытие — взять чужую форму, чтобы наполнить её глубоким содержанием.
Парадокс. Толстой собирался писать «Войну и мир» с 1856 года: толчком служило возвращение декабристов; и роман назывался «Декабристы» . Там уже были Пьер, Наташа, воспоминания 1812 года. Придумал он свой ромн в 56-м, но писать его начал в 63-м.
Не факт отмены крепостного права в 61-м (Пушкин прекрасно сочинял в период крепостного права) и не факт его женитьбы в 62-м (если бы все, кто женился, написал подобный роман, русская литература была бы перегружена шедеврами) .
Толчком к написанию романа послужило появление, выход из печати, многотомного романа Виктора Гюго — «Les Misérables» (Отверженные). Толстой позаимствовал у Гюго приём совмещения философского отступления с описанием сцен: рассуждения виснут на тонких нитях фабулы, но роман , тем не менее, держится.
Толстой, по примеру Гюго, тоже прикладывает карты сражения, описывая Бородино, использует памфлетные спорящие интонации как у Гюго. Но Толстой насытил свой роман гораздо более сложным философским содержанием, чем тот, который есть у Гюго.
Гюго показывает, что смысл всей истории, это преображение частного человека.
Толстой утверждает иное: историю делает народ (миллионы воль) ; история иррациональна, и смысл истории в том, чтобы нация ощутила единство и патриотизм.
В мире Гюго , главной единицей является человек.
В мире Толстого , единицей является огромное тело народов.
Смысл Отверженных — атомизация, собрание личностей. Смысл толстовского текста противоположный — общество должно собраться в единое тело, и только тогда оно ощутит в себе субъект истории.
И таких примеров, когда русская литература вносит перемены в чужой жанр, достаточно много
Чехов переосмыслил жанр короткой новеллы (очень модной в его время). Чехов парирует Мопассану. Если у Мопассана любовные истории составляют всё содержание новеллы, у Чехова любовные истории лишь повод подчеркнуть абсурд бытия.
Европейская литература конца 19-го века занимается проповедью Труда: «Работа — вот, что нас спасёт!»
Толстой пишет разгромную рецензию на роман Золя «Труд» : «Трудом, работой люди отвлекаются от спасения своей души. Цель работы — прокорм и обогащение. А это цели не христианские.»
Проповедь праздности — это ещё одна особенность нашей национальной литературы
Пример. «Дом с мезонином» , где главный герой говорит, что заниматься просвещением народа, только добавлять новые звенья в его цепи . А на самом деле, цель человека — праздность: когда люди приходят из церкви, долго перекликаются в саду радостными голосами, долго завтракают, никуда не торопясь; все влюблены, все счастливы.
Такой ненависти к труду, как в русской литературе, мы не найдём нигде! «Потому что Труд — это занятие недостойное человека!»
Труд — это выживание. Горький ненавидит физический труд. Его персонажи — это труженики; но эти люди всё время мечтают о прекрасной праздности.
«Я ленив , как хохол» — постоянно говорил о себе Чехов. «Физический труд — проклятье человека» — повторяет Горький.
Вся мировая литература призывает нас учиться-трудиться, а русская литература безбашенно предлагает праздность: предлагает любить, сочинять, а трудятся пусть все те, которые этого не умеют.
«А кто же будет вас кормить?» — спрашивает европейская литература.
«А птицы небесные не жнут-не сеют, однако Господь их как-то питает» — отвечает на это русская литература библейскими словами.
Обратите внимание, почти все герои русской литературы, это герои праздные. А если и есть труженик, то это скучнейший человек, вроде Штольца, а душу свою Обломов спас.
Это ответ русской литературы на вечную занятость и одержимость трудом, пропагандируемые литературой западной.
Из лекций поэта и писателя Дмитрия Львовича Быкова о русской литературе в контексте мировой культуры Продолжение…
